…монтажёр, не ругайся, кто это снимал — Бог весть.

оператора выдайте!

кажется, в кадре — двое?

тише, я умоляю, — работаем с тем, что есть.

ничего, кроме боли.(с)

Ты замечал, как на лицах людей, вместо эмоций все чаще видны гримасы?  Ты замечал, как город меняет скорость, взгляд, цвет? Если ты хочешь отдачи, то надеяться — лишь время терять. Ты по глупости сам  слишком много отдал. И отдав, конечно, ноешь и стонешь, отправляясь пить из колодца, в который плюнул. Но никаким мылом не смоешь эту грязь, не смоешь кровь, в коей запачкал руки.

Поздно ночью, в уснувшей долине, на самом дне,

В городке, занесённом снегом по ручку двери,

Извиваясь ночью на простыне –

Как не сказано ниже по крайней мере –

Я взбиваю подушку мычащим «ты»

За морями, которым конца и края,

В темноте всем телом твои черты,

Как безумное зеркало повторяя..

Глубокой ночью, в маленьком городишке, потерявшемся в снегу, измята простынь. Извиваюсь на ней подобно змее. Я изо всех сил пытаюсь уснуть. Но не могу. И брожу по комнате, впечатываясь, сливаясь с ней в одно. Я к тебе пишу, в никуда, беспорядочно и несвязно. И, как водится, до почты не дохожу. Ведь утро исправно, не разобравшись в корявом почерке, слизывает меня со стен. Вроде есть адрес, но мир так огромен, что и твой город, вероятнее всего, тоже потерян. Я любил тебя так, что об этом лучше не помнить. Я любил тебя так, что теперь это незачем мерить.

…Опять для целого мира потерян,

Опять не могу дышать в этой атмосфере.

 Снова закружило голову, как карусели.

Мысли рассеянные собираю еле-еле…

         Я знаю, ты только посмотришь с укором. Но я не буду ни о чем с тобой спорить, хороший мой, я не за этим к тебе пишу, кажется, в последний раз. Помню, как ты впадал в ступор после моего прости, потому как прощение ты считал уделом сильных душ. Я никогда не обвиняла тебя в слабости, и мысли не было упрекать. Но, дорогой, знал бы ты, на сколько мне больно было видеть, как ты теряешь лицо, перечеркивая все наше прошлое, что именовать не получится, но и отрекаться от него нельзя. Как ты от безысходности, поджав хвост, бежишь ко мне и со скрежетом в душе врешь в глаза о свершении своих мечтаний. Как ты жалок, когда заходит речь о былом, говоришь: «Позволь! Я не виноват». Ты предаешь тех, кому так громко заявлял о своей привязанности и потребности, и наглядно доказываешь, что весь сахар доверия- соль. Соль слез моих полуночных, что не давали уснуть. Соль криков, приглушенных подушкой, так, что б никто… Раз мы чужими были и остались, так и скажи. Но что б чужими за день стать? Мне никогда не понять.

Только к утру, я, просыпаясь, трезвею. В попытках расставить все по местам, понимаю: ты- отражение того, чего ты стоишь сам.

…Если открылся не смей ни о чем жалеть,

 пусть будет небо ближе ко мне на треть,

Пусть будет солнце, и лучше на нем сгореть,

 чем задохнуться…

Как банально-  с нового года новая жизнь. Вот бы придумала что пооригинальней. Все радары сбиты, к чертям летят тормоза. Быстрее, срывай стоп краны… здесь более живой души днем с огнем не сыскать.  Девочки в восторге от роз, а  я- от ромашек. Девочки любят подарки, я- тепло. Наверное, предсказуемо, ведь я давно не прошу ничего больше, кроме как, Господи, пошли мне… Его.  Мне 22, а веду себя, как в 12. Нет ни корысти, ни «должен», ни «дай». Он все смеется, мол эта черта, пожалуй, для потребителей- джек пот, кладезь и дар.

Новые рубцы на обожженном сердце. Снова гордость подымается на свой престол. Самое ценное, пожалуй- моя вера. Ведь ее все равно засмеют. Щурюсь в ответ ослепляющему солнцу, небу киваю: если ты есть там, наверху, если ты в правосудие веришь, помни, я долго его искала. До дрожи, до мурашек. То, что не встретились, видно, не судьба.

Только судьба опять расставляет точки, закрывает двери. Я превращаюсь в одно из звеньев длинной цепи. Время раны заживит, добро бумерангом вернется. Мы постигаем лучшее в моменты потерь. 

В разладе с собою и с миром в разладе

ушел бы из дома, к Другой — незнакомой!

с самим Сатаною «махнул бы не глядя»,

рискуя душой, и ушел бы из дома!..

Пусть женщина та, что в разладе со мною,

молчит удивленно, застыв у порога...

Ушел бы из дома с худою сумою!

Ушел бы, ушел бы, ушел бы, ей-богу!

Но снег!.. но метель!..

но кошмар неуюта!..

Унылая мгла и постылая вьюга!..

Мы в цепи привычек закованы круто,

мы просто забыли, что любим друг друга...

Не отношения, а любовь. Любовь и все, что является ее последствием. Отношения — это то, что часто предстает долгой дорогой к смирению, и является, зачастую, непосильным трудом. И только после смирения с тем, что придется плавить себя, что бы стать частью чего-то, сплав этот будет самым прочным, чистым и значимым. И это надо различать.

При зарождении этого сокровенного, в голове у меня была всего одна мысль: «Мне от тебя ничего не нужно. Я всего лишь буду тебя любить, а ты всего лишь будь рядом. И все». Вот суть самой чистой любви. Вот концепция идеальной жизни.

После очередной бури, пытаясь в уме сложить все, ранее сложенные части пазл, что одним взмахом руки были скинуты на пол и превращены в груду картона, успокоившись, как море после шторма, приходится все это переосмысливать и, в прямом смысле слова, переоценивать.

И, конечно же, если обдумывать все связующие серьезности, то на первое место без труда выбирается время. Ведь оно — самое важное, дорогое, и, к сожалению, неуловимое, что мы имеем. А все, о чем остается размышлять, после того, как его остатки ускользнули из ладоней, «как же так получилось?». Как то, что казалось непоколебимым, целостным и постоянным, рухнуло в миг, как карточный домик. Как то, что было до невыносимости личным, стало вещью общественной, и, будучи приютом для двоих, стало забегаловкой для обогрева мимо проходящих незнакомых лиц.

Город покрывается снегом, как новогодней мишурой. Из-под холодной толщи снова пытается выбраться память. Не оставляй сейчас, присядь. Побудь со мной. И в тот же миг боль начнет таять, как иней. Промерзлый январь кружится в ритме вальса, как та часть сонеты, где соло достается скрипке. Моя душа больше не вынесет разлуки временем. Как велика разница между тем, кем мы есть и тем, кем стать могли бы. Ты все мастерски увиваешься от щепетильных тем. Ну а внутри меня для них уже слишком мало места.

Город покрывается снегом. Скажи мне, у кого спросить, как же так вышло? Сердце теперь напоминает решето. Сквозь него проходит вся горечь, что ранее там хранилась. Не чувствуя, как память сущность раздирает, ощущаю тепло, что душу любовью согревает. И оно- единственное, что имеет значение.

Я тебя жду здесь. Пламя гаснет в камине…

Я все чаще в темноте чувствую твои руки на своих плечах.  И в тот же миг бисером, нежным бисером  рассыпаюсь по этой бесконечной мгле, и, в миг, взлетаю в небо.  Бисер и снежинки. Бисер, иней, зима. Вот он, новый простор — без страховки — в самое небо.

Я — жук, попавший под колесо железного монстра. Я здесь раздавлен на аллее и не чувствую лапок, но вижу небо. И вся моя жизни отныне состоит из дней, где я засыпаю и просыпаюсь. Засыпаю и просыпаюсь. Засыпаю…  День изо дня играю в эту игру, понятную только мне. Я здесь старательно гибну и воскресаю, роняя на святую землю пьедестал чувств.

Я постоянно ощущаю твое присутствие где-то рядом. Мне кажется, что примчишься, стоит беде случиться. Может поэтому я перед сном не тушу лампаду, может, поэтому по краю бездны, улыбаясь, ходить не боюсь.

Я не вижу твоих глаз среди толпы. Твой упрямый взгляд, пережигающий легкие всем чужим. Тусклый серый, иссиня черный,  радужно синий. Бабушки вдоль тротуара стоят, котят продают. Родной зеленый? Нет. Показалось.

Я задыхаюсь непрожитыми вместе днями,  недосказанными словами, что каждой буквой стучат, разрывают артерии вплоть до кровотечения. И я бисером. К самому небу. В одиночестве.

 …Без страховки.

Это уже неизлечимая паранойя.

Все же ты можешь меня спасти, подобно Ною.

Но я не уверен, что ты знаешь кто я…

Я не  могу тебе высказать все разом – просто не хватает слов. Телефонные гудки в мыслях замыкают привычный круг, выдирая из рук навыки и ремесло. Я едва успел тебе ответить, что я еще не профи, не капитан и даже не старпом — я всего лишь начинающий, единственный оставшийся в живых, сошедший с ума матрос. Мощная волна сломила мачту, пережевала и бросила на камни наш фрегат, а я так и остался сидеть на палубе до рассвета. Я так и остался ждать ответа, что это было? Ждать малейшего знака свыше. Господи, ведь ты не сможешь  бросить меня здесь с раной в груди. На это должна быть причина.

Он ухмыляется и молчит, он ничего давно мне о тебе не говорит. И такое чувство, будто огромный камень этим молчанием мне на шею подвешен. Руки тишиной перебиты, но я терплю с настойчивостью ястреба — я упрям. Я жду, когда ты придешь ко мне и скажешь: «Я люблю. А все, что до — забастовки».

Закрываю глаза, солнце слепит. Не успев утонуть, ладонь уже ощущает дно: эта тишь хуже крика, страшнее самого ужасного кино. Ты мне не пишешь ничего уже так давно.

Я забываю, кто ты. 

Как соберешься с духом — можешь мне написать о том, как все вершилось, о финале. Как соберешься с духом, не смей сказать, что за тебя твое решение принял кто-то. Как подберешь слова — напиши. Я прочту, вникну, возможно, тебя пойму.  Только, когда жизнь разнесет к чертям город твоей души, стойкость тебя не спасет, гордость тебе не поможет. Ибо броня твоя треснет под тоннами дикой боли.

И с растерзанным болью сердцем, и ты поймешь: каждый, кого ты оставил, чего-то стоит.