И небо где-то над головой было черно-синим, едва теплым.

Последний месяц лета бил по окнам.

 И никто из вас не знал, даже не думал задавать вопросов.

 Что там наверху жгут мечты мертвые звезды.

Если вдруг основа станет шаткой, ты пустишь в ход всю артиллерию.  Господи, порой я слышу хриплый голос, который твердит, что все вокруг — заманчивый сон. Люди ходят, опустив головы, пряча глаза. Люди ходят по магазинам, берут кредит, скупают вещи. Но нет ничего значимей, важнее нету храбрости в глаза, прямо сказать: я тобою убит.  Да, я убит, пулей, навылет, в сердце. Тысячей залпов, толчков, обид. Я к тебе приходил лишь, чтоб согреться, я от тебя уходил, замерзший, как глыба льда. И ее только твои руки расплавить могли, но ты уходить со всех радаров. Незримо, осечка, выдох.

Но, падая в сеть ищущих, ища пропавших, следуя вниз  за малой надеждой, в одержимости пытаясь склеить чашу, протягивая к небу руку, ломая кисть, что мне тебе оставалось ответить? Что я остался камнем, маяком средь этой мглы, причалом средь этих вод? Что не узнал, хоть и узнать пытался, что все по местам расставит только время? Что я мчал туда, где невозможно пройти? Что я обжегся потоком искр, пытаясь чистой любви костер разжечь?

Я утратил рассудок, я сумасшедший, знаю, такова моя суть. Здесь я заблудший в калейдоскопе лиц. Но перед тем как в раны мне соль засыпать, попробуй дать мне ответ. В чем мы с тобой похожи и где между нами грань? Ты рассудителен, умен и хладнокровен. Я же растерян, импульсивен, и я растрепан. Твоя твердая рука рушит мой хрупкий мир. Пусть я слабее, сейчас не время меряться силами. Пусть ты умней, что, кроме горя, от ума?

Но присмотрись, и ты увидишь, там, где ты остерегался, я доверял. Да.

И я знал об этом изначально,  лежа в колыбели.

 Звезды мертвеют только люди гораздо мертвее.

Смешные трагики, грустные комики.

 Вы так ничего и не поняли.